Любая страна заинтересована в дружественных соседях на своих границах, но не всем удается реализовать данный интерес. Москва как раз из тех, для кого на границах тучи ходят хмуро. Факторов для такого положения вещей много. От габаритов государства, потому что большой геополитический субъект в отличие от маленького не ставит во главу угла сохранение безопасности любой ценой, до политических амбиций правящей элиты. Историческая традиция, кризис глобальной мирохозяйственной системы и создаваемая им турбулентность, ценностные установки, социально-экономическая политика и структуры повседневности тоже в том или ином виде складывают мозаику положения дел на пограничных рубежах.
Норвегия – это особенный сосед России. Осло давний и стабильный участник НАТО, нашпигованный всевозможными средствами слежения (в первую очередь за российскими субмаринами) и вместе с тем отношения Москвы и королевства строятся цивилизованно, что для сегодняшней ситуации в контактах Кремля и коллективного Запада вообще-то нехарактерно.
Отношения России и Финляндии далеки от идеала, который существовал между Москвой и Хельсинки в послевоенный (после Второй мировой) период вплоть до распада СССР. Советского Союза и социализма больше нет, а финны не забыли территориальных потерь по итогам войн с «советами» в первой половине XX века. Вместе с тем, в НАТО Финляндия еще не вступила, разрешение на прокладку «северных потоков» дала, облегченный режим передвижения через границу для жителей Санкт-Петербурга и окрестностей до пандемии коронавируса был вполне комфортный.
Эстонию и Латвию следует рассматривать в некотором отрыве от Литвы. Потому что после развала СССР тамошние русскоязычные жители гражданства новых независимых государств не получили, из-за чего отношения с Москвой изначально стали отравленными. Плюс героизация нацистов, требования компенсаций за годы советской «оккупации». Кремль при Путине свернул транзит практически всех российских грузов через порты трех прибалтийских республик. Таллин, Рига и Вильнюс члены НАТО, но с ними у России на этой почве отношения куда более враждебные и менее цивилизованные, чем с Норвегией.
Через Калининградскую область Россия граничит с Польшей. При том, что у Москвы и Варшавы их многовековые отношения мягко говоря сложные, в последние десятилетия Польша дополнительно переживает глубокую внутреннюю трансформацию. Она стала членом ЕС и НАТО и фактически превратилась в главного стратегического союзника США в Восточной Европе. Если воссоздание Речи Посполитой не сугубо символическая PR-акция и форма троллинга в адрес Москвы, а серьезный и ресурсозатратный проект с вовлечением в свою орбиту собственно Польши, Литвы, Украины и Беларуси, то у Кремля сильно прибавится головной боли и проблем на западных рубежах.
Идея инкарнации Речи Посполитой под крылом Вашингтона – это разноплановый проект, который среди прочего подразумевает появление игрока, сопоставимого с Германией на европейском поле. Однако в любом случае главное острие его активности будет направлено против России.
Беларусь в последние месяцы заставила Кремль заниматься собой очень плотно. Перед Москвой сейчас стоит очень сложная головоломка. Если не форсировать интеграционные аспекты в отношениях с Минском, то Запад при следующих заходах на Беларусь (санкции, «цветные» технологии, гибридная война) может вырвать ее из орбиты геополитического влияния России. А если форсировать, то возможны эксцессы со стороны белорусского социума. Здесь мы согласимся с Дмитрием Трениным в том, что для постсоветских государств понятие независимости – это в первую очередь независимость от Москвы. Дополнительной гирей трудностей лежит фигура Александра Лукашенко, которого Кремлю одновременно нужно поддерживать и искать ему вменяемую замену, а российские уполномоченные лица со столь деликатными задачами справляются плохо.
Украина – это враждебное государство на обширном участке российских границ. Москва проиграла Западу партию за Украину, выиграв только одно очко в виде Крыма. Непризнанные республики Донбасса могут быть как активом, так и пассивом в геополитических играх – все зависит от умелости рук и голов, которые ими занимаются. Пока с российской стороны умелости мало и ситуацию спасает главным образом силовой ресурс.
Через непризнанную Приднестровскую молдавскую республику, чьи жители поголовно имеют российские паспорта, Москва квази-граничит с Молдовой. Кишинев – это ситуация вечного нестабильного равновесия. Унаследованные от 90-ых годов прошлого века проблемы и обязательства заставляют Кремль заниматься и молдавской проблематикой, благо, она по своим масштабам, последствиям и влиянию заметно уступает белорусским и украинским вызовам.
Черноморский бассейн после 2014 года стал очень проблемной зоной российских границ. Помимо кораблей НАТО, постоянно находящихся там на ротационной основе, территориальных разногласий с Украиной, есть еще фактор Турции. Анкара – это растущий геополитический игрок, чьи амбиции еще больше, чем располагаемый ресурсный потенциал, а потому роль турецкого фактора на периметре рубежей Москвы постоянно возрастает.
Если посмотреть на военный бюджет России последних лет, то в нем непропорционально выросла доля расходов на флот. В переводе на понятный язык это означает, что Кремль главную угрозу своей безопасности и своим интересам видит с воды, а не с суши. Министерство обороны РФ внесло поправку в закон «О государственной границе», которая разрешает наряду с предупредительными выстрелами по нарушителям морской (речной) границы предупредительное метание авиабомб по курсу следования судна.
Грузия после поражения в войне 08.08.08. с потерей территорий, которые она считает своими, не смирилась. Тбилиси сотрудничает с НАТО, в меру сил и возможностей вооружается, пытается делать воинственные заявления в адрес Москвы.
Азербайджан для России менее враждебен, чем Грузия, но и дружественным соседом его не назовешь. У Баку четко выраженная ориентация на Турцию, что в условиях его географического и геополитического положения вполне объяснимо. К тому же у Азербайджана полузамороженный – полуразмороженный территориальный конфликт с Арменией, который вполне способен перерасти в полномасштабную войну. А Ереван среди прочего член ОДКБ и ЕАЭС.
Казахстан для Кремля подозрительная территория. Если считать по биолабораториям США, то их в РК всего одна, тогда как на Украине 24. Гигантская сухопутная граница с Казахстаном пролегает близко к индустриальному сердцу России, а потому всегда находится в центре внимания уполномоченных государственных органов и исследовательско-аналитических структур. Казахстан тоже член ОДКБ и ЕАЭС, но, как показывает практика, эти межгосударственные объединения предполагают крайне ограниченный круг обязательств.
Отношение Москвы к Нур-Султану можно оценить из проектирующегося газопровода «Сила Сибири – 2». Теоретически трубы из РФ в Китай можно проложить через территорию Казахстана, но в данный момент проектировщики склоняются к варианту транзита по монгольской территории. Монголия не член ОДКБ или ЕАЭС, зато Улан-Батор в такой ситуации, что гораздо легче соглашается с условиями Кремля (нет даже понарошкового выхода к открытому морю, как у Республики Казахстан).
Пекин демонстрирует готовность к стратегическому союзу с Москвой, но здесь Россия осторожничает. Наряду с объективными барьерами – Китай очень густонаселенный по сравнению с российским Дальним Востоком, где депопуляция не останавливается ни на год – возникают и те, которых разумнее было бы избежать. Например, зачем Владимир Путин, касаясь темы масштабного геополитического противостояния США и Поднебесной, рассказал журналистам о мудрой обезьяне, наблюдающей за схваткой двух тигров? Очень трудно рассматривать в качестве надежного союзника игрока, ориентирующегося на столь неоднозначные примеры в деле совместной борьбы с надоевшим глобальным гегемоном.
КНДР не представляет для Кремля проблем в геополитическом плане – за беспокойным северокорейским лидером присматривает Китай со всеми неизбежными издержками, но в «бытовом» отношении с коммунистическими соседями трения есть. Например, в российских территориальных водах много браконьеров из КНДР.
Япония (как и Германия), пытается расстаться со статусом страны ограниченного суверенитета, а такое обстоятельство повышает градус конфликтности при территориальных спорах Токио и Москвы. Отдать Японии южную гряду Курильских островов и тем самым «закрыть» вопрос Кремль не может, поскольку это резко ухудшит общую конфигурацию российских границ на Дальнем Востоке и усугубит проблемные вопросы национальной безопасности, судоходства и контроля над морскими ресурсами. При товарище Сталине СССР отбирал у Японии Курильские острова не просто в качестве военных трофеев, а потому что так диктовала стратегическая обстановка в обширном регионе.
За Беринговым проливом простирается Аляска со всем букетом военной мощи США. От государства, в чьих нормативно-правовых документах Россия законодательно обозначена как враг, ждать чего-нибудь хорошего могут только умственно неполноценные кадры.
Береговая полоса РФ в Арктике больше, чем российско-казахстанская граница. И на всю эту ширь только один незамерзающий порт – Мурманск, в самой западной части акватории. Претендентов на то, что Москва считает своим, гораздо больше, чем хотелось бы.
Неудачная конфигурация границ России обнажилась сразу после распада СССР. Но одно дело такое очертание в «нулевые годы» с их умеренной конфронтацией, и совсем другое теперь, в условиях нарастающего накала общих напряженности, кризисности и конфликтности. У Москвы слишком большая часть пограничных рубежей является проблемными, требует повышенного внимания и не позволяет откладывать решение поднимаемых ими сложностей на потом. Хватит ли у политического руководства государственной мудрости справиться со всем массивом пограничных вызовов – вопрос открытый.
***
© ZONAkz, 2020г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.