15 августа в Астане начался судебный процесс над ныне диссидентствующим обладателем первого ордена “Парасат” (врученным не так давно самим главой государства), некогда советником президента, экс-премьером страны Акежаном Кажегельдиным. Его обвиняют по четырем статьям Уголовного кодекса Республики Казахстан и КазССР. Рассматриваются, как говорится, дела давно минувших дней.
Для астанинских хроникеров каждый проведенный в столице месяц имеет свой оттенок. Так, июнь и начало июля, безусловно, являются “легализаторскими”, ибо в эти месяцы все мероприятия и неразрывно с ними связанные государственные чины представляли наглядную агитацию того, как во имя великого грядущего страна амнистирует своих заблудших граждан и их незаконно нажитые и прижитые капиталы (напомним, 480 миллионов зеленой валюты). В тот момент всесильное, всемогущее государство явило нам свой всепрощающий и милосердный лик. Умиление и телячий восторг охватывали всякого, кто вдумывался, как велик замысел правительства, решившего облегчить душевный груз чиновников, оступавшихся не однажды, в годах эдак 1991-1995-х, и после вынужденных долгие годы метаться без прощения, без надежды когда-нибудь продемонстрировать честному люду миллионы долларов. Слезы капали, а затем и лились рекой, когда народ услышал грустную историю со счастливым концом о судьбе министра по сбору налогов, несшего тихо и скромно на себе печать нелегала-миллионера. К счастью, во время проведенная легализация капиталов и непонятно кем санкционированное уничтожение деклараций о доходах помогли министру и его собратьям. “Может быть, так и нужно? — Спрашивали все друг друга по примеру Васиссуалия Лоханкина. – Может, в этом и заключается та самая сермяжная правда?”
Не успело население привыкнуть к новой моральной константе, как вновь — шок. Уже сейчас ясно, что августовским “хитом” в Астане станет нынешнее судебное разбирательство по делу Кажегельдина о все тех же незаконных капиталах, полученных в конкретно определенные годы, названные для пущего страха “безвременьем”. После долгих уговоров, просьб, громогласного “последнего предупреждения” вице-министра внутренних дел Бексултана Сарсекова и неудачной попытки вручить обвиняемому повестку в стенах конгресса США правоохранительные органы страны взялись за дело всерьез. Предварительный вывод таков – государство простило, но не всех.
Специально для населения третья ветвь власти – судебная — постаралась продемонстрировать свои демократические наработки. Как и обещал Сарсеков, процесс в отношении Акежана Кажегельдина проходит открыто. Представителя средств массовой информации могут присутствовать на судебном заседании и освещать все, что там происходит. Однако открытость эта, как выясняется, вновь ограниченная. Известно, что списки электронных и печатных масс-медиа, получивших доступ на заседание, утверждались заранее. По какому принципу – неизвестно никому. Те же, кто не знал, что предполагаются подобные нововведения, попасть в стены Верховного суда не смогли. На вопрос: как быть, пресс-секретарь Верховного суда Гульнара Бектурова отвечала, что не может помочь многим журналистам пройти на судебные заседания. Связано это с тем якобы, что помещение, где проходит процесс, невелико, да и председательствующий несколько недоволен обилием пишущей братии. Таким образом, СМИ на суде представлены, но без “подозрительных и неважных”.
Интересно и то, как на заседаниях чувствуют себя журналисты. По словам многих попавших в зал “счастливчиков”, при входе им строго-настрого наказывают, что пользоваться их непосредственными орудиями труда нельзя. Это означает, что нельзя снимать на камеру, нельзя записывать на диктофоны. Разрешаются только ручки и блокнотики. Интересно, почему? Снаружи также предприняты беспрецедентные меры безопасности. Судить об этом, к сожалению, приходиться не по слухам. В первый день заседания несколько журналистов стояли перед зданием Верховного суда. К ним тут же подошли люди из охраны здания и вежливо попросили удалиться, так как находиться здесь не полагается. Несколько ошеломленные, все разошлись, про себя отмечая, что, судя по ажиотажу, ведется никак не меньше, чем процесс века.
На самом же деле все намного проще. Акежан Кажегельдин, второй по счету премьер-министр страны, заочно обвиняется в совершении ряда “корыстных и иных преступлений”. Согласно обвинительному заключению, Кажегельдин, используя полномочия главы Кабинета министров, неоднократно получал взятки в крупных размерах в виде денег и имущества, совершил действия, выходящие за пределы предоставленных ему законом прав и полномочий, причинившие вред государственным интересам. Он, как следует из речи обвинителя, неоднократно приобретал, хранил и передавал по предварительному сговору с группой лиц оружие и боеприпасы, а также уклонялся от уплаты налога путем непредоставления декларации о доходах. (Не повезло человеку: все декларации чиновников быстренько уничтожены, а его стала судебной уликой). В общем, все, что собрано по делу экс-премьера, подпадает под четыре статьи Уголовного кодекса РК и КазССР.
В сентябре 1995 года, говорится в обвинительном документе, Кажегельдин “стал вымогать от предпринимателя Оразбаева” взятку в виде приобретения в собственность недвижимости на территории Королевства Бельгии. В 1996 году предприниматель Оразбаев, “вынужденно исполняя незаконные требования”, перечислил 2,5 миллиона долларов на счет некоего г-на Ибрагимова в брюссельский банк. На эти деньги в местности Род-Сен-Женез для главы правительства был куплен дом и земельный участок. В том же году президент корпорации “Казахмыс” г-н Ким в качестве взятки безвозмездно оплатил ремонт квартиры ($180 тыс.) Акежана Кажегельдина в Алматы. Осенью 1997 года, вновь “вынужденно”, президент “Казахмыс” купил и передал премьеру в личную собственность автомобили “Тойота Лэнд Крузер” и бронированный “Мерседесс-Бенц 600 S”, специально заказанный для него в Германии.
В обвинении присутствуют и другие эпизоды якобы незаконной деятельности премьера Кажегельдина. Так, в качестве доказательства того, что глава Кабинета превышал служебные полномочия, приводится постановление правительства № 108 “Об освобождении профессионально-спортивного клуба “Даулет” от уплаты импортной, таможенной пошлины и акцизов по ввозимым товарам”. Данный документ привел к государственному ущербу в размере 118 625 606 тенге. Еще более крупный ущерб, считает прокурор, причинен экономике в результате “незаконного принятия Кажегельдиным” постановления о приватизации Экибастузской ГРЭС-1. Напомним, что весь комплекс был оценен в 23 млрд 282 тыс. тенге, однако продан на тендере, проведенном по голландскому методу, всего за 100 млн тенге. На суде по данному эпизоду свидетельствовали некогда министр энергетики и угольной промышленности Виктор Храпунов и экс-министр МЭИТ Мухтар Аблязов. Первый часто ссылался на то, что смутно помнит конкретные детали проведения тендера. Как следует из его слов, несмотря на то, что в то время он был также заместителем председателя тендерной комиссии, на заседании самой комиссии не присутствовал, хотя и поставил свою подпись под решением. В то же время он дал понять, что нужно учитывать невысокую степень инвестиционной привлекательности Казахстана на тот момент. Мухтар Аблязов, напротив, убежденно свидетельствовал, что приватизация ГРЭС проходила с нарушениями законодательства.
Непонятна роль Кажегельдина и в деле небезызвестного сотого постановления правительства, по которому на продукцию предприятий “Алюминий Казахстана” и ССГПО была установлена нулевая ставка НДС. На суде вновь поднимался вопрос о правомочности данного документа. Обвинение подчеркивало, что постановление Кабмина явилось нарушением регламента, ибо принято без предварительного заседания. По мнению обвинителей, вследствие принятия нулевой ставки для этих двух предприятий государство понесло убыток в размере примерно 5 млрд тенге.
Из экономических эпизодов обвинения стоит также отметить заявление обвинения о том, что экс-премьер не отразил в декларации совокупного годового дохода за 1997 год и своевременно не уплатил гонорар в сумме 2 938 728 тенге за публикацию своей книги “Казахстан в условиях реформ”. И тут невольно пришлось ужаснуться новой практике заочных судов. Ибо, многие помнят, как в оппозиционной и не только прессе экс-премьер неоднократно заявлял, что подобную декларацию он заполнял.
Основная часть обвинений в адрес Кажегельдина строится на анализе результатов его пребывания на посту председателя Кабмина, однако не обошлось и без натурального криминала, заключающегося в незаконном хранении и передаче огнестрельного оружия. По приведенному перечню премьер имел: карабин “Тигр”, винчестер Tiber Wolf, пистолет “Вектор”, револьвер Стечкина-Аврамова и около пяти тысяч патронов. Как известно, по этому делу уже были осуждены и сейчас отбывают наказание двое бывших сотрудников охраны экс-премьера. До недавнего времени представители прокажегельдинской партии РНПК неоднократно заявляли, что по их сведениям на бывших охранников премьера в исправительно-трудовых колониях, куда их поместили, оказывается как физическое, так и моральное давление. Как в данном случае пойдет судебный процесс и будут ли охранники вызываться в качестве свидетелей, — покажут будущие заседания, которые продлятся до 24 августа.
Что же касается самого судебного процесса, то, безусловно, все демократические подвижки, вроде доступа некоторых СМИ в суд, однозначно нивелируются тем, что сам процесс проходит без обвиняемого. Безусловно, назначенные государством адвокаты вряд ли сумеют развеять все те тайны “испанского двора”, которые знает непосредственный участник Кажегельдин. Однако нет худа без добра. Суд над диссидентом экс-премьером в очередной раз помогает воссоздать картину “дикого капитализма”. Ожидается, что вскоре будут свидетельствовать высшие государственные чины настоящего и прошлого, представители центра и регионов. Это, говоря без злорадства, едва ли не последний подобный случай. В следующий раз говорить будет не о чем, ибо уже нет деклараций, их быстренько уничтожили, деньги легализованы, а значит честны.
И последнее. На одной из пресс-конференций вице-министра внутренних дел Бексултана Сарсекова спросили, ведутся ли расследования в отношении других премьеров. На что Сарсеков отшутился: дескать, это следственная тайна. Вслед за делом второго премьера может потянуться длинная цепочка… А, впрочем, первому, третьему и четвертому повезло. Декларации уничтожены.