Редакция публикует фрагменты из книги казахстанского бизнесмена Руслана Азимова и московского журналиста Виктора Шацких – «Политически некорректные диалоги на темы новейшей истории».
Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4., Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9
***
– Руслан, я хорошо помню, что чувствовал в начале девяносто второго: «Блин, Россия стала заграницей! Москва – иностранный город! Я, оказывается, живу теперь в другой стране. И что с этим делать?» А ты свои впечатления от развала СССР помнишь?
– Конечно. Мы же все родились и выросли в Советском Союзе. И наши родители тоже. А тут раз – и нет его. Это вызвало у меня… Не скажу, чтобы шок, но большое удивление. Хотя таких вопросов – «что с этим делать» – я себе, конечно, не задавал.
— Я вот, кстати, недавно узнал одну интересную вещь про покойного Туркменбаши. Сапармурада Ниязова. Источник, заслуживающий доверия, рассказал, что до 1994 года будущий Отец Всех Туркменов был уверен — и не скрывал этого от других лидеров СНГ, — что Россия вот-вот скажет новым независимым президентам: всё, ребята, прекращаем этот бардак, равняйсь, смирно. И только через два года после распада СССР Сапармурат Ниязович понял, что никто его строить не собирается.
— А почему ты вспомнил Туркменбаши?
— Потому что это яркий пример, показывающий, что прагматически настроенный политик всегда идёт за ситуацией. Он смотрит, какие силы и какие тенденции берут верх – и присоединяется к ним. И возглавляет эти силы. У одного политика всё получается вот так грубовато и прямолинейно, как у Ниязова, у второго потоньше.
– Тут нет большой проблемы. Я понимаю этих людей. Вообще, на мой взгляд, есть некий коридор возможностей, в котором человек со способностями имеет моральное право себя реализовывать. Делать карьеру руководителя при советской власти и продолжать её при суверенитете – вполне морально. Если уж так сложились обстоятельства. А вот при фашизме было бы аморально. Религиозный фундаментализм тоже сильно меня напрягает.
– Всё-таки весело было смотреть, как осенью 91-го секретарь Ленинского райкома КПСС читает партийный доклад, а через месяц, уже в качестве председателя комитета по госимуществу, проводит аукцион по продаже овощных магазинов. С подтанцовкой и конферансом. Не хуже Якубовича.
– Это люди, которые умеют задавать темп и держать строй. Какая музыка при этом играет, не очень важно. Идеология вообще не очень важна. Она – обёртка. На сломах истории это хорошо заметно, а в спокойное время скрыто. Вот и всё. Но давай перейдём уже к 92-му году.
– Да. Значит, смотрим, что у нас было в девяносто втором. Год начался с места в карьер. Второго января 1992 года и.о. премьер-министра Егор Гайдар отпустил в России розничные цены. Раньше они были фиксированными, и поэтому народ в магазинах всё сметал, а теперь цены даже не повысили, их просто выпустили на свободу.
Следом, шестого января, это сделал Назарбаев в Казахстане. В магазинах сразу всё появилось. Но для многих россиян и казахстанцев, в первую очередь для городских бюджетников, наступил практически голод. На всю зарплату они теперь могли купить килограмм мяса и двести граммов масла.
– Я помню, что Назарбаев пришёл буквально в бешенство, когда Гайдар либерализовал розничные цены. Во-первых, россияне ни с кем из соседей не посоветовались. Во-вторых, то, как они отпустили цены… Это была всё-таки бесчеловечная мера. Да, цены отпускать было необходимо, но – создавая страховочные механизмы для защиты малоимущих. И начиная одновременно демонополизацию производства. Особенно в отраслях, выпускающих товары народного потребления. А Гайдар, считай, заставил дорогих россиян прыгать вниз без парашюта. И в приграничных районах они рванули в Казахстан на электричках, на машинах и просто пешком. У нас ведь ещё несколько дней цены были старые. И россияне всё скупали.
Что было делать Назарбаеву? Он тоже отпустил цены. Кстати, в Казахстане сразу ввели семейные карточки и специальные визитки для пенсионеров. По этим карточкам и визиткам можно было недорого купить продукты.
– Ты как вообще относишься к Гайдару?
– Покойный Егор Тимурович был блестящий экономист-рыночник, но он слабо себе представлял реальную жизнь. Родился и вырос в центре Москвы в элитной семье, учился в элитном вузе. Не чувствовал страны и не понимал жизни. Когда у него что-то не получалось, он сидел такой умный в телевизоре и всем рассказывал: ну, вот видите, как неправильные люди опять помешали нам всё сделать хорошо.
– А мне в истории про «отмороженного Гайдара» всегда не хватало одного камешка. Без него этот паззл не собирался. А теперь вроде бы собирается. Дело в том, что я прочитал пьесу Станислава Белковского «Покаяние». Её вряд ли поставят на сцене, но это настоящий политический триллер. Пьеса рассказывает о последних месяцах жизни бывшего «великого реформатора» и о том балагане, который устраивали и продолжают устраивать вокруг имени Гайдара российские либералы.
Для чего балаган, всем понятно. Если Гайдар таки гений и фигура равная Столыпину, как нам уже много лет рассказывают бескорыстные прогрессивные люди, то и «правительство младореформаторов», которое он возглавлял, все эти чубайсы, кохи и авены – практически апостолы. Они легитимны, они достойные люди, потому что ведут родословную от Великого Гайдара.
А если признать, что он не великий, а отмороженный, то золотая карета с конями и форейторами сразу рассыпается в прах, и мы обнаруживаем на месте коней обыкновенных крыс, сумевших воспользоваться бардаком начала 90-х и нахапать сыра.
В этом смысле пьеса Белковского ничего особенно нового не сообщает, хотя и даёт много интересных подробностей. Но вот что стало для меня настоящим открытием: оказывается, в начале 90-х вертикальный подъём Гайдара в стратосферу российской политики случился из-за женщины.
Когда я прочитал об этом в пьесе, тут же стал проверять информацию: вдруг драматург-политтехнолог ввёл данную линию в сюжет для занимательности. Оказалось, всё чистая правда! В конце 80-х Егор Тимурович Гайдар женился вторым браком на красавице и умнице Марианне Стругацкой, дочери знаменитого советского фантаста Аркадия Натановича Стругацкого. На семейном снимке той поры – фантастически красивая юная леди и толстый, масляный, совершенно счастливый Гайдар.
Он к тому времени, в свои тридцать с небольшим, считался одним из лучших экономических журналистов страны и успешным карьеристом. Работал сначала редактором журнала «Коммунист», потом заведовал отделом экономики в главной советской газете «Правда». Ценили Егора Тимуровича за то, что он умел чрезвычайно убедительно, на фундаментальной доказательной базе – всё-таки кандидат наук – объяснить читателям, что у социализма немереный запас прочности.
Но советская власть уже сыпалась. Кабинет в 25 метров на улице «Правды» и персональная «Волга» с водителем – это было уже не так, чтобы очень престижно. В Москве к тому времени появились двухметровые уверенные в себе парни на «Мерседесах» и с офисами в стиле хай-тек.
Гайдар заметался. Решил пробиваться в новую жизнь хоть тушкой, хоть чучелом – и сумел через Бурбулиса выйти на Ельцина.
На него многие выходили. Но Гайдара от других соискателей отличали неплохая теоретическая база и готовность абсолютно на всё. Возглавленное им правительство оказалось отмороженным на полную голову и кромсало беззащитное тело страны без наркоза.
– Ну ладно. А Марианну-то Егор Тимурович удержал?
— Да. Она оставалась с ним до конца дней, пока в 2009 году бывший реформатор, всеми забытый и никому не нужный, не умер от отёка легких. Ему было всего 55 лет.
– Сильная история… Возвращаемся в девяносто второй?
– Да. Ты ведь как раз в том году развернулся как биржевой деятель?
– В девяносто втором я работал вице-президентом Международной казахстанской агропромышленной биржи (МКАБ). Потом стал её президентом. Всё это было потрясающе интересно. Раньше мы только читали про «невидимую руку рынка», а тут увидели её, можно сказать, собственными глазами. Из хаоса возникала и складывалась система рыночных цен. Правда, вначале мало кто понимал по-настоящему, что это такое – биржа, брокерские места…
Президентом биржи правительство назначило бывшего председателя «Казпотребсоюза» У.С.Сарсенова. Он, безусловно, был опытным руководителем, а сам потребсоюз был при социализме самой рыночной организацией. Из легальных структур, конечно. Они покупали у населения мёд, мясо, коровьи и бараньи шкуры и имели возможность продавать это всё за границу. При советской власти! А на вырученную валюту покупали за границей дублёнки, видеомагнитофоны и другой страшный дефицит. Так что это была очень рыночная структура. Но социалистическая.
Мне в помощники и заместители дали сразу пять бывших первых секретарей райкомов партии и одного бывшего председателя облисполкома. Это были очень ответственные и дисциплинированные люди. На работу приходили в восемь утра. Чётко и грамотно решали поставленные задачи. Например, доставали хорошую мебель для кабинетов. Или договаривались о встрече с министрами. Но в работу биржи не вмешивались. Говорили – Руслан, давай сам.
Мы съездили поучиться в Москву на Российскую товарно-сырьевую биржу. Разобрались в принципах и механизмах. И начали проводить торги.
В первое время, пока никто толком не понимал в международных ценах и конъюнктуре, происходили такие вещи. Выставляет, допустим, Министерство внешнеэкономических связей на биржу три тысячи тонн чёрного проката. Осторожно так. Назначает цену с «запасом». А товар – как у́хнет! Весь. Сразу. И они звонят нам в глубоком волнении: выставляем ещё три тысячи! Удваиваем цену! И опять всё ушло. А что-то лежало и оказывалось никому не нужным. И приходилось в разы понижать цену. После этого устанавливался рыночный баланс.
Это было, как если бы электричество своими глазами увидеть. Или гравитацию.
В общем, биржа, наверное, была главным разрушителем социалистической экономики. Продавцам и покупателям наконец-то дали возможность встретиться на открытой площадке. Одни выставляли всякий дефицит – от автомобилей до маек – по рыночным ценам. Другие получали возможность всё купить не по блату или по разнарядке, а просто за деньги. Это была революция.
Тебе Саня Шерман, который работал у меня заместителем, потом подробно расскажет историю становления МКАБ, там много любопытного. Может и отдельно стоит об этом написать.
– То есть ты данный процесс оцениваешь сугубо позитивно.
– Появился спрос и появилось предложение. Они находили друг друга, выявляли баланс. Основа основ в рыночной экономике. И потом, мы же благотворительностью очень широко занимались.
– Хорошо. Но давай смотреть в корень.
– Давай.
– «Переход к рынку» оказался и в России, и в Казахстане очень жестоким испытанием для большинства населения. Власть обещала проводить «социально ориентированную политику» – и не выполняла обещаний. Почему? Думаю, в том числе потому, что другая, самая активная часть населения, «сильные и хищные», как раз начинали дербанить страну. Только входили во вкус. И тем людям, которые им помешали, пришлось бы тяжко.
Наше верхнее начальство ещё хорошо бы подумало, как ему действовать, если бы за спиной у него была активная народная поддержка. Готовность населения сплочённо противостоять акулам капитализма. Но такой готовности не было.
В начале и середине 90-х происходило гигантское перераспределение собственности. Бывшую государственную собственность рвали на куски. Однако тонкость состояла в том, что всем более-менее активным людям дали возможность заработать денег. Или украсть. Чтоб не так обидно было на всё это смотреть.
Я вспоминаю характерный эпизод. Как раз в начале 90-х наша газета «Караван» пыталась силой печатного слова закрыть один ларёк на окраине Алматы. Он принимал от населения бутылки из-под импортной водки. Было ясно как Божий день, на сто процентов, что в эти бутылки потом заливают фальшивые «Смирнофф» и «Абсолют».
Мы писали едкие заметки. Мы звонили разным начальникам, брали у них комментарии, а ларёк всё работал. Я не мог понять почему. Потом понял. В этой маленькой истории как в капле воды многое отразилось. Тем мужикам, которые делали «левую» водку… А это были рисковые ребята. Готовые на многое. Они могли вместе с другими рисковыми ребятами поднять народ, сказать правительству: эй, вы что там, охренели?! Вы кому заводы продаёте? За три копейки? – но им правительство тоже давало возможность заработать денег. И они поэтому не выступали.
А совсем в минусе оказались только те наши сограждане, которые спросить ни с кого не могли. И старики.
– У стариков дети имели возможность заработать. Помочь родителям.
– Далеко не все.
– Появился спрос на профессионалов. Человек, умеющий хорошо строить, лечить, готовить и так далее уже мог обеспечивать себя и семью намного лучше, чем при советской власти. И не воруя.
– Теперь мы переходим к прессе. Вот, у меня помечено: в июле 1992-го первый вице-премьер казахстанского правительства Олег Сосковец (он потом в России тоже стал первым вице-премьером и одно время даже считался преемником Ельцина) — после моей статьи о том, что министерство внешнеэкономических связей подозрительно дорого закупило за границей сахар, — приехал в министерство на коллегию и устроил разнос по полной программе. Там клочья летели. И мы в следующем номере газеты дали заметку «по следам наших выступлений».
Это очень характерный эпизод. Дело в том, что отношение к прессе, к журналистике на протяжении моей уже некороткой жизни несколько раз менялось радикальным образом. И продолжает меняться. Я имею в виду отношение и власти, и читающей публики.
В 1980-м к журналистике было одно отношение. Равнодушное. В 1987 — совсем другое. В девяностом – третье. В основном разочарованное.
А в 1991-92 — после всех митингов, защиты Белого дома — власть в России и в Казахстане опять некоторое время всерьёз побаивалась общественного мнения. И когда мы написали про воров из министерства, первый вице-премьер приехал к ним на коллегию и провёл показательную порку.
Потом газеты продолжали писать о безобразиях, но властям надо уже было определяться: или они реагируют и не дают ворам воровать. Тем самым очень усложняя себе жизнь. Или начинают игнорировать прессу.
Громко выражаясь, тут в очередной раз был момент истины. И если бы так называемая общественность хоть шевельнулась, глухо возмутилась тем обстоятельством что – вот, газеты пишут, а меры не принимаются – то власть бы ещё подумала, как дальше себя вести. А так она позволила себе прессу игнорировать. Аккуратно так, с соблюдением приличий и процедур.
Мы эту тему ещё не раз будем вспоминать. А пока, если не возражаешь, давай завершать разговор про 1992 год. Вернёмся напоследок к биржам. Мне вчера Александр Шерман, твой бывший заместитель, про вашу биржу рассказал довольно занятную, и, главное, правдивую историю.
Правдивые истории
Как в генеральном штабе
Рассказывает Александр Шерман.
В 1992-м году я начал работать на Международной казахстанской агропромышленной бирже. Почти каждый день убеждал президента биржи У.С.Сарсенова, что нам надо срочно создавать современную информационную систему, базу данных…
Умирзак Сарсенович слушал, меня, слушал, потом говорит: Александр, ты что, в Израиль хочешь уехать?
Я спрашиваю – «Почему?»
«Мне так кажется», – отвечает Сарсенов.
Какое-то время я ходил в задумчивости, пытаясь связать причинно-следственными отношениями мою просьбу и реакцию шефа, но так и не смог. Начал опять «доставать» Сарсенова, уже с помощью Руслана Азимова, который был в то время вице-президентом биржи.
Кончилось тем, что мы всё-таки получили «добро» на создание системы. Начали работать. Надо было сделать так, чтобы во время торгов у всех участников была перед глазами информация о свежих предложениях – с ценами, с указанием, где находится товар, с условиями поставки и так далее. Тогда ещё не было электронных табло и компьютеров с большими экранами, вообще ничего не было – и мы придумали разместить в огромном биржевом зале на железном кольце десять советских телевизоров «Горизонт». Цветных. С диагональю 61 сантиметр. Их в то время невозможно было купить, и вот тут нам очень помог Сарсенов со своими связями.
Мы разработали очень простую систему передачи информации с маленького компьютера на экраны телевизоров. В 1992 году это выглядело очень круто. Во время торгов у нас над залом висело огромное кольцо из телевизоров, и на экранах была самая оперативная информация, которую внизу набирала девочка на маленьком компьютере.
В общем, получилась такая «электронная система с ножным приводом». Но эти сведения оставалась в памяти компьютера. Уже можно было создавать базу данных.
Двигаясь дальше, мы нашли огромное информационное табло – в «оборонке», это я уже по своим каналам надыбал – сумели его купить и привезти из Москвы. И когда мы это табло повесили в биржевом зале и подключили, там появились на экране траектории межконтинентальных ракет, которые были нацелены на Америку. Такие дуги: с Дальнего Востока куда-то в штат Техас, допустим… Вояки не догадались эти траектории стереть, они оставались в оперативной памяти системы, когда её отключали от компьютера перед продажей. В то время «оборонку» уже распродавали по-чёрному, второпях.
Мы просто упали. Потом, конечно, быстро удалили с экрана следы стратегических секретов Родины.
С этим табло наш торговый зал выглядел потрясающе. Можно сказать, мы всех заткнули за пояс. Даже на самой знаменитой New-York Stock Exchange — Нью-йоркской фондовой бирже, ничего похожего не было.
Продолжение следует
***
© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.