Редакция публикует фрагменты из книги казахстанского бизнесмена Руслана Азимова и московского журналиста Виктора Шацких – «Политически некорректные диалоги на темы новейшей истории».
Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4., Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10., Часть 11, Часть 12 , Часть 13.
***
— Ну вот, Руслан Джумабаевич, добрались мы с тобой до темы «Александр Антонович и его друзья» . 16 февраля 1996 года крупнейшая казахстанская газета «Караван» вышла с такой шапкой на первой полосе: «Чьи вы, хлопцы, будете? И с подзаголовком: «Так кто же скупает нашу промышленность?».
Дальше я писал: «9 февраля в «Караван» позвонили из японского посольства и сказали, что фирма «Джапан хром корпорейшн» никакого отношения к Стране восходящего солнца не имеет. Она не зарегистрирована в Японии и не содержит японского капитала. Поэтому просим эту фирму больше японской не называть…».
«Полгода назад, – напомнил я читателям, – Караван задавал пресс-секретарю А.М.Кажегельдина Амиржану Косанову вопросы по поводу происхождения инофирм, покупающих крупнейшие казахстанские предприятий. Ответов мы не имеем до сих пор. Довольствоваться слухами об «ушлых ребятах» из Киргизии, которые, мол, сумели заинтересовать наш Кабинет министров своими выгодными условиями, как-то не хочется. Но правительство необъяснимо молчит».
23 февраля последовало продолжение: «…А 20 февраля ситуацию взялся разъяснять в ходе своей пресс-конференции первый вице-премьер Н.Исингарин.
Во-первых, г-н Исингарин выразил сдержанное возмущение по поводу чрезмерной каравановской любознательности: дескать, мы же не интересуемся, откуда взялся первоначальный капитал у «Каравана» (а вы поинтересуйтесь — и мы всё расскажем… – ред.)
Во-вторых, какая разница, считает вице-премьер, японская фирма или не японская? Ермаковский завод ферросплавов испытывал большие проблемы, потом туда пришли люди, вложили средства. Теперь предприятие работает нормально, рабочие аккуратно получают зарплату. Насчёт того, что фирма принесла с собой «грязные» мафиозные деньги, никто в правительство не обращался. Так какие вам ещё нужны расследования?
Не знаю как вы, уважаемые читатели «Каравана», но я после таких разъяснений вообще перестал что-либо в этой истории понимать.
Ведь совсем недавно правительство наше рассказывало, что собирается сдать в управление сроком на пять лет некоторые казахстанские предприятия. И сдать не кому попало, а солидным иностранным фирмам. Они должны были поделиться с нами опытом – управленческим и технологическим. А мы собирались за эти пять лет к ним присмотреться.
Вместо этого правительство продаёт в собственность, может быть и хорошим, но никому не известным людям одно предприятие за другим. Люди эти зачем-то маскируются, придумывают себе солидную вывеску: «Японская хромовая корпорация». Более того: они привозят с собой непонятного господина Судзуми, и загадочный этот господин ставит свои подписи на договоре с казахстанским правительством, а потом исчезает.
Для чего весь этот цирк?
Что касается регулярной зарплаты для коллектива Ермаковского завода, то можно искренне порадоваться за местных рабочих и за их семьи. Но не забудем при этом: казахстанская хромовая промышленность – уникальная и высокодоходная отрасль. Её назначение – отнюдь не только обеспечивать «самопрокорм» заводчанам, но и приносить в бюджет миллиарды. Ведь по производству хрома Казахстан – мировой лидер.
А где эти деньги?
По некоторым расчетам, «японский» завод сейчас больше забирает из нашего бюджета в виде льгот за энергию, чем отдаёт в него в виде налогов…
И разве мы не имеем права знать: кто же, в конце концов, эти люди, купившие казахстанские хромовые предприятия? Разве фамилии и биографии этих людей – тайна?
А если тайна, то почему?»
Теперь смешно вспоминать, но эти заметки в начале 96-го оказались верхней точкой, апогеем борьбы «казахстанской общественности» с «японцами». Других апогеев просто не было.
Возмущённые народные массы не выходили на площадь и не перекрывали дороги. Будущий лидер оппозиции, а в 1996-м председатель Государственного следственного комитета Жармахан Туякбай не возбуждал уголовных дел и не требовал к ответу продавцов Родины. Другой охерительный демократ, а в те поры пресс-секретарь премьера Амиржан Косанов и вовсе прикидывался валенком.
Мне, правда, звонили в редакцию какие-то коммунисты, взволнованно говорили «Спасибо!» и пропадали. Наверное, уходили в подполье. Знакомый подполковник милиции, с которым мы учились в начале 80-х на факультете журналистики, рассказывал, что у них на работе эти мои заметки называют «расстрельными». Мол — если автор пишет правду, то надо ставить к стенке тех, о ком он пишет. А если врёт, то его самого надо стрелять. Однако из такой решительности милиционеров тоже ровно ничего не следовало.
Через неделю к нам в редакцию пришёл поговорить один из главных японцев. Его звали и сейчас зовут Александр Антонович. В следующем номере было опубликовано небольшое интервью под заголовком: «Джапан хром корпорейшн» выходит на связь». На вопросы газеты отвечал Дюсембай Дуйсенов, президент транснациональной компании «Казхром», контрольным пакетом которой владела в то время «Джапан хром корпорейшн». Он рассказал, что «капитал у компании действительно в основном японский», но в посольстве об этом не знают, потому что компания зарегистрирована в оффшоре. А в оффшоре она зарегистрирована потому, что в Японии очень высокие налоговые ставки. Господин Дуйсеев также сказал, что «мы уже вложили 470 млн. долларов, а таких больших «грязных» денег в мире не бывает…».
– Я не всё в истории с «японцами» понимаю, но уверен, что суть дела там значительно отличается от написанного в «Караване». Вы «зажаривали» факты, искусственно добавляли в ситуацию драматизма, каких-то вещей просто не знали…
– В том смысле, что «японцы» были не хозяева, а больше управляющие?
– Не только в этом.
– В середине 90-х происходило глобальное перераспределение собственности на всей территории бывшего СССР. Сюда заплывали большие международные акулы. И ты хочешь сказать, что местные власти сильно бы рисковали, если бы встали им поперёк?
– Обсуждай эту тему с выдающимся оппозиционером Косановым. Он лучше меня знает, кто куда заплывал.
– А осенью 96-го в Казахстане создаётся оппозиционное движение «Азамат», и один из его сопредседателей, Пётр Своик, печатает в «Караване» статью «Горькие плоды «банановой республики»:
«Я не хочу уезжать, нет у меня страны роднее этой! Поэтому «Азамат» для меня последняя надежда. Знаю, что и для очень многих – тоже. Я верю вставшим рядом, они не предадут. И сам не предам. В конце концов, среди нас большинство – заслуженные и опытные профессионалы. Не экзальтированный патриотизм, не кипение возмущённого разума, а трезвая жизненная логика заставляет нас сделать последнюю ставку на такие хрупкие категории, как честность и справедливость. Мы против уравниловки, но пора всем хором крикнуть: «Эй вы там, наверху! Сколько можно?».
Дальше у Своика шёл такой прогноз: «в суверенном Казахстане развал продолжается – экономический и моральный – а много ли мы знаем примеров, когда история не наказывала бы страну, которая в мирное время несёт потери как на войне? Чтобы режим, превративший государство в заложника МВФ и разных псевдояпонских корпораций, вдруг теми же методами пришёл к независимости и процветанию? Все богатые управители бедных народов заканчивали одинаково, и Казахстан не будет исключением».
– Кто это, Своик пишет?
– Да.
– Он всё знает и всё понимает?
– А почему так агрессивно?
– Нет, а что ты скажешь про его прогноз? И про сподвижников?
– Ну, насчёт прогноза: если бы нефть и газ на мировом рынке не подорожали, то всё могло пойти именно так, как он предсказывал.
– А про сподвижников? Про «вставших рядом»?
– Что касается сподвижников, то действительно… Вот в книге Карлыгаш Еженовой «Свидетели» Своик рассказывает в 2001 году про 1996-й:
«И только теперь я понял, что это заявление «Азамата» той поры только на 50 процентов было продиктовано действительно искренним желанием облагородить страну. А на другие 50 процентов это был обычный шантаж академиков, которые хотели намекнуть Президенту, что не стоит ему трогать Академию наук, не стоит ему ставить туда другого президента и т.д. И когда этот шантаж сработал, то практически все инициаторы мгновенно отошли в сторону, и, в общем-то, «Азамат» остался на плечах нескольких чудаков».
– Видишь. Академики решали с помощью этих чудаков свои проблемы. И в других слоях общества никто Своика не поддержал. Сами «чудаки» тоже недолго были героями. Как-то они быстро сдулись. Один пошёл работать в областную администрацию к Нуркадилову за квартиру, другой переквалифицировался из горлана-главаря практически в фельетониста. Я, кстати, никого не осуждаю.
– Думаю, Своика не поддержали потому, что тогда ещё полным ходом шло раздербанивание страны. Все серьёзные люди были заняты первоначальным накоплением капитала. Это почти физиологический акт, прервать его было невозможно. Разговоров в пользу бедных никто не слушал, не до них было.
Ну, ты представь: человек в 92-м купил первую «девятку», а в 96-м у него уже навороченный «мерседес» и особняк на Кок-Тюбе – но у сокурсника-то вилла в Испании! И яхта!
Однако вернёмся в 96-й. Ты работаешь на бирже и торгуешь зерном.
– Да. В то время был очень интересный рынок зерна. Неотформатированный. Мне нравились, например, генералы российские, которые приезжали к нам на биржу покупать пшеницу для нужд вашей армии.
Они говорили очень решительно: всё, давай так. Вначале мы берём пятьдесят тонн, а потом по миллиону тонн будем покупать ежегодно. Однако дальше у них что-то не срасталось. Больше этот генерал не появлялся. Но приезжал другой генерал, ещё более солидный и ответственный и тоже говорил: так, сейчас пятьдесят тонн, потом миллион…
Большое количество российских генералов к нам приезжало. Это был их генеральский бизнес.
– А ещё мы в 95-м и 96-м много писали в «Караване» о «левой» водке. Началось всё с подачи Булата Абилова, кстати. Мы с ним оказались как-то в одной компании, и он мне подсказал такую тему. Водка продаётся во многих магазинах по 120 тенге за бутылку. А если посчитать даже по минимуму все затраты на производство, акцизы, налоги, то затрат наберётся 130 тенге. Значит вся эта дешёвая водка — левая. Разливается непонятно где. Или понятно где, но в неурочное время, сверх плана.
После этого я уже сам вычислил «нишу» неучтённой водки: в России всегда, ещё с царских времён, средняя душа населения официально выпивала в год 12-13 литров алкоголя в пересчёте на чистый спирт. В Казахстане в советское время – примерно столько же, согласно статистике. А теперь по статистике выпивает только шесть литров. Где остальные?
Я задавал эти вопросы разным чиновникам. Кто-то из них со мной соглашался, кто-то выкручивался. Я описывал это в газете, читатели звонили, рассказывали, как сосед отравился «палёной» водкой и так далее. А потом у нас состоялся большой разговор, под два диктофона, с начальником казахстанской налоговой полиции Булгакбаевым. Два часа бились! И без толку.
Я ему приводил расчёты и статистику, а он говорил – это сложный вопрос. Я рассказывал, как делал интервью с таможенниками, и таможня говорила, что она не может отследить левый спирт, поступающий из Киргизии. Этим, мол, должна заниматься налоговая полиция. А вы мне сейчас рассказываете, что тоже не можете. Что у таможенников есть специальное подразделение, а у вас нет. Почему бы вам не присесть с таможенниками за стол и не обсудить эту проблему? Или нам втроём, с участием «Каравана» её не обсудить?
– И что он тебе ответил?
– Он, в конце концов, сказал такую вещь: если мы пережмём «левые» водочные каналы, то станет ещё хуже. Эти деньги потекут в торговлю наркотиками и оружием.
– Вот кстати, у тех, кто торгует зерном, была возможность больше заработать на торговле водкой. Но мы заключили такое негласное соглашение, что водкой заниматься не будем.
– Почему?
– Именно потому, что это был криминал. В то время. И мы, зерновики, приняли некий моральный кодекс. Мы собрались, поговорили и взяли на себя обязательство – водкой не заниматься. Во всём мире есть такое понятие: зерно – это белый бизнес. А водка была чёрным бизнесом. Ну, или на грани. На этой грани трудно удержаться. Поэтому мы решили вообще туда не заходить.
– А почему именно зерновики это обсуждали? Потому, что спирт делается из зерна?
– Конечно. Естественная технологическая цепочка.
– Может, вы просто не захотели рисковать? В водочном бизнесе в то время шли всякие разборки, отстрелы.
– Ну, это решаемые вопросы. Можно было откупаться. И зарабатывать колоссальные деньги. Мы просто решили туда не лезть и всё. Поставили себе такой ограничитель.
Правдивые истории
Сердца четырёх
Рассказывает Руслан Азимов.
В 1996 году в Алма-Ату приехала правительственная делегация из Узбекистана. В тот год у них были проблемы с зерном, и узбеки хотели закупить 600 тысяч тонн пшеницы. Это очень большой объём, особенно по тем временам.
В нашем правительстве им объяснили, что государственное зерно уже всё «расписано». Посоветовали обратиться на биржу, мол, возможно, Азимов сумеет организовать поставки зерна, выращенного частниками.
Узбеки пришли ко мне на биржу и предложили заключить контракт. Я попросил пару дней, чтобы подумать. Условия были очень выгодные, но я плохо себе представлял, где найду столько зерна. Для негосударственного сектора в середине 90-х это были совсем запредельные объёмы. «Частным» зерном у нас в то время торговали несколько компаний. В том числе «Бутя». Они продавали и покупали, ну, по десять тысяч тонн пшеницы, иногда по тридцать… Я обратился к этим ребятам. Тут началось самое интересное. Руководитель каждой компании мне говорил: «Заключай договор только со мной, я закрою весь объём! Все 600 тысяч тонн! А на будущий год давай подпишем ещё на миллион тонн! Зачем тебе какой-то «Бутя»? Или – зачем тебе «Сеймар»?
Такая уверенность молодых казахских бизнесменов в своих силах меня, конечно, порадовала. Однако мы подписали контракт, согласно которому четыре компании брали на себя обязательство отгрузить по 150 тысяч тонн зерна. И снова каждый из четырёх зашёл ко мне в кабинет и наедине предложил доверить весь контракт ему одному. Я деликатно всем отказал.
Узбеки перечислили предоплату, и горячие казахские парни начали искать зерно. Всё оказалось не так-то просто. Я каждый день собирал этих ребят у себя в кабинете, проводил планёрки, брал с них расписки, что завтра будет столько-то, а к концу недели столько. И в итоге они все вместе, с большим трудом, с новыми обещаниями и клятвами, собрали 450 тысяч тонн.
Все остались довольны. Узбекам, оказывается, было дано задание найти тысяч 400-500, они попросили с запасом, по принципу «хороший завхоз заказывает полтора дивана» – а каждый из наших «новых казахов» в ответ пообещал найти 600 тысяч тонн.
Представляете, что бы произошло, если бы они выполнили обещания? Куда бы мы девали два миллиона четыреста тысяч тонн зерна?
Продолжение следует
***
© ZONAkz, 2019г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.