Часть 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
Редакция с согласия автора публикует отдельные фрагменты книги Петра Своика «Фрагменты истории власти и оппозиции в Казахстане, нанизанные на собственную жизнь». Книга издана осенью 2017 года.
Из предисловия редактора издания Данияра Ашимбаева:
«…Петр Своик излагает свое видение собственной жизни и связанной с ней новейшей политической истории страны и, сколько угодно не соглашаясь с полученной картиной, ему нельзя отказать в праве это делать. Директор ТЭЦ, депутат Верховного Совета, член правительства – председатель Госкомитета по антимонопольной политике, политик-оппозиционер, член руководства с десяток различных партий и объединений, публицист и – наконец – мемуарист. Тут можно было бы написать, что «автор, мол, подводит черту под своей долгой политической жизнью», но складывается впечатление, что г-н Своик не собирается ни прощаться, ни уходить.
…
… В конце концов, можно спорить, каким Петр Владимирович был энергетиком, депутатом, министром, политиком, но в таланте публициста, исследователя, аналитика ему не откажешь. Как не откажешь и в праве высказывать со своей колокольни свое мнение, весьма занимательное, хотя и порой обидное.
Но книга получилась, на мой взгляд, очень интересная, содержательная, раскрывающая и личность Петра Своика, и некоторые события новейшей истории, и сам процесс развития демократии по-казахстански».
***
Весной 1998 года Галым предложил нам идею объединить все оппозиционные силы в «Народный фронт», мы за нее взялись, и достаточно успешно. Встречались и договорились о создании НФ с самыми разными деятелями. Например, с Хасеном Кожахметом и Серикболсыном Абдильдиным. И, видимо, настолько успешно, что перед собственно учредительным собранием почувствовали конкретно активное сопротивление властей. Начиная с совершенной невозможности провести встречу в Доме демократии или любом ином подбираемом нами месте. В конце концов, на выручку пришел интересный человек, звали его Анзор, по национальности он был… ассириец (еще из тех, древних, небольшая их группа оказалась в Казахстане по депортации). А жил Анзор тем, что держал кафе близь архитектурно-строительной академии в «Орбите». Познакомились мы с ним во время нашей с Муратом голодовки в Доме демократии, он тоже приходил в поддержку. И наобещал нам, истощенным, что по окончанию специально накормит нас хашем – это как раз самое первое лекарство после похмелья, и, выходит, после голодания тоже. Мы слушали, облизывались и верили. Так, кстати, и случилось: через пару дней после голодовки он нас с Муратом позвал к себе и кормил очень жирным и острым варевом, тем самым хашем – вкусная штука (особенно под коньяк).
Так вот, Анзор выделил нам под собрание свою кафешку, мы где-то после обеда начали, и вдруг в нее стали открыто ломиться какие-то в гражданском, мы заперлись, но мероприятие было скомкано. А уже поздно вечером мне позвонил Мадел, сообщил, что явились к нему домой и забирают.
Поводом, как вскоре выяснилось, стало открытое на него уголовное дело за оскорбление президента, по которому он и получил год заключения. При моей активной и безуспешной роли защитника – факт-то, если честно, действительно имел место. Но ускорило это дело и арест Мадела как раз попытка создания Народного фронта.
Галыму как-то попалась на глаза статья «Крысиный волк», суть там отталкивалась от практикуемого на парусных судах обычая отлавливать с десяток-другой корабельных крыс и оставлять их в бочке, где они питались друг другом. Последнего же выжившего зверя выпускали опять в трюм к сородичам, и он их сам уже их истреблял лучше любого яда. Этот пример переносился на национал-патриотов, грызущих друг друга пуще всяких недругов. Галым потребовал срочно найти автора. Так среди моих знакомых появился Джанибек Сулеев, с которым жизнь до сих пор держит нас вместе.
Вообще вторая половина 1998 года получилась богатой на события. Летом Борис Гиллер продал «Караван» и уехал в Россию, пресса стала чуть-чуть контролируемой. А после августовского дефолта в Москве у нас, мы чувствовали, что-то явно назревало. Так и получилось: на необычно раннее – уже в сентябре – послание президента парламент прямо-таки взбунтовался: потребовал досрочных выборов и за сколько-то минут принял 19, кажется, поправок в Конституцию.
Выборы были назначены на январь, а где-то в октябре я позвонил Тажину.
При всей критике режима личной власти мы понимали – конфронтировать бессмысленно, надо искать пути поэтапной демократизации. После моего звонка Тажин прилетел в Алматы, мы с ним сели в новой немецкой пивной на Розыбакиева, и уже ко второй кружке выяснили, что думаем одинаково. На предмет того, что власти и самой нужна демократическая оппозиция – вменяемая, но реальная. Поэтому сразу поехали, забрали Мурата и Галыма, и уже в другом заведении довели вечер и разговор до конца, включая предложение Марата Мухамбетказиевича организовать нам встречу с президентом.
В Астану полетели мы с Галымом (Мурат был чем-то занят), говорили вчетвером: Назарбаев, Тажин и мы, а заводил нас Алихан Байменов – тогдашний глава Администрации. Разговор получился приветливым и деловым, особенно на фоне уже окончательно переместившегося за границу Акежана Кажегельдина. Мы скептически относились к подлинности именно демократических устремлений бывшего премьера, президента же явно беспокоили сами по себе оппозиционные амбиции «наполеончика» – как он был поименован.
Договорились, что нам разрешат перерегистрировать движение «Азамат» в партию, и даже немножко помогут с ресурсами. Помощником, кстати, был определен Мухтар Аблязов и он, действительно, пару месяцев помогал, дал денег на перерегистрацию «Азамата» в партию, причем проявлял и собственный интерес к нашей деятельности.
Но прошли президентские перевыборы и все наши контактеры куда-то пропали. Последней была встреча двое на двое: мы с Галымом и Байменов с Сарсенбаевым (тогда министром информации и общественного согласия). Говорили прямо на улице, в какой-то подворотне, закончили обещаниями, тоже не исполненными.
А к лету, уже ближе к парламентским выборам, появились Аграрная партия и повторяющая наша название Гражданская (Азаматтык) партия. Мы поняли, что наша вменяемость не перевесила нашу неуправляемость и решено обходиться без нас. Клонирование названия, кстати, сработало: к нам в офис долго тянулись люди за бесплатными билетами на концерты.
Тогда партиям дали только семь мест в Мажилисе, поэтому мы решили, что мне лучше идти не по списку, а по Бостандыкскому избирательному округу.
Кандидатов было почти десяток, в том числе весьма известный тогда Анвар Баталов (отец Раимбека) и Бахытжан Жумагулов – тогда президент Инженерной академии. Но во второй тур со мной неожиданно прошел совсем другой кандидат – Исахан Алимжанов, молодой основатель одной из первых фирм по торговле компьютерами. Выборы он элементарно купил: в школы – компьютеры, во дворы – детские площадки (у нас в «Казахфильме» они до сих пор стоят). Комиссиям тоже кое-что досталось. И потом акиму Храпунову не столь было важно, кто пройдет, лишь бы не Своик.
Маленькая деталь: накануне второго тура звонит мне ставший (по итогам первого тура) соратником один из кандидатов (имя не называю, чтобы не пугать человека), приглашает встретиться и передает (отведя в закуток арки здания академии) два увесистых пакета. Оказывается, на избирательные участки только что завезли по второму тиражу всех бюллетеней – на всякий случай. И я могу делать с ними что угодно, без ссылки на него, конечно. А что предпринимать, поздним-то вечером накануне голосования?
Я как-то дозваниваюсь через дежурного по городу до районного акима, до председателя окружной комиссии, и вот под утро все собираются в Бостандыкском акимате – разбираться. Но машина запущена, выборы уже не отложить – все предрешено. Во втором туре Алимжанову насчитывают чуть больше. Капиталист Исахан, кстати, в Мажилисе немедленно примкнул к коммунистам, потребовал отставки Назарбаева и быстро вылетел – путанное было время.
И еще кстати: инсайдеры нам сообщили, что в Алматы список «Азамата» набрал 48% голосов, и по стране немало – это тоже сыграло важную роль в решении о нашем отстранении.
Итак, на выборах нас прокатили, и партия «Азамат» осталась без политического будущего. Мурат к тому времени уже работал у Нуркадилова, а для Галыма из-за болезни жены возникала необходимость возвращаться в Москву. Мне же Арманжан Байтасов предложил участвовать в создании медиа-холдинга «Мегаполис», на очень хороших условиях. Это была некая компенсация за «Азамат», и я согласился при условии, что придет весь состав «Навигатора». Тогда это были Юрий Мизинов, Джанибек Сулеев и Айгуль Омарова, а позже к нам присоединился Бахытжан Мукушев.
И уже из «Мегаполиса», в том числе через еженедельные обозревательские колонки «Синопсиса» я наблюдал за удивительной раскруткой сайта «Азиопа», затем за получающими публичную огласку историями преследований банкира Аблязова и, наконец, неожиданной публицистической активностью акима Жакиянова.
В центре всех таких событий неизменно оказывался Рахат Алиев, включая и его специфическое присутствие в поразительно информированной об отношениях и персонах в «ближнем круге» «Азиопе». На этом «оппозиционном» сайте его тоже поливали, но все больше как эдакого «комиссара Каттани», борца с чиновной, банкирской и оппозиционной мафией.
А наследница Коммунистической партии Казахстана – Социалистическая партия, кстати, председателем которой я все еще числился, к тому времени благополучно умерла. Включая смерть юридическую. Где-то в 1998 году, кажется, был принят очередной закон о партиях, по которому все желающие своего продолжения политические организации должны были пройти новую регистрацию. Поскольку же заведомо было ясно, что Соцпартии ее не пройти – для того перерегистрация и была затеяна – мы и пальцем не пошевелили.
Сделаю еще эксклюзивную вставку. Ерик Асанбаев тоже собирался переходить в оппозицию, о чем знали только мы с Куттыкадамом. И еще его жена – почему намерение и не осуществилось, я так думаю. Дело было в 2000 году, кажется. Мы с Асанбаевым пересеклись на приеме в посольстве Германии, тот как раз вернулся оттуда с должности посла. И он сам завел совершенно критический по отношению к режиму разговор. Там же был и Сейдахмет, мы договорились продолжить дома вместе.
И, действительно, мы с Сейдахметом стали регулярно ездить домой к Ерику Магзумовичу – обсуждать программу оппозиционного движения и план, с чего начинать. Включая, например, поездку к Кажегельдину. Мы, само собой, считали лидером Ереке, и он сам взялся разрабатывать программу и ее основу – проект новой Конституции. Поначалу дело шло достаточно споро, но… дата обнародования наших наработок и начала практических действий все как-то отодвигалась. Пока и сами поездки потихоньку сошли на нет. А где-то через пару месяцев на сайте у Мизинова появился обстоятельный материал Ерика Асанбаева – размышления о судьбах мира и цивилизации, до наших казахстанских дел масштаб не опускался. И это – все.
Два человека оказали на меня переломное – с точки зрения расширения мировоззрения – влияние: Нурбулат Масанов и Владлен Берденников.
Нурбулата сначала узнал заочно, в депутатские времена – через его совместные с Нурланом Амрекуловым нелакированные публикации в «Казахстанской правде» насчет истории и менталитета казахов-кочевников. Потом Нурлан сам ко мне подошел, предложил встретиться с Нурбулатом. Тот мне прочел несколько индивидуальных лекций-ликбезов. Специфика Степи, ее история, как соотносились оседлые и кочевые цивилизации, как соотносятся этносы, народы и нации, при том, что все это непрерывно меняет свое наполнение.
А в оппозиционные времена Нурбулат был нам чем-то вроде научного руководителя, устраивая те же ликбезы, например, насчет основ легитимности, как власти, так и оппозиции. Персонально мы с ним были типичные «две головы в одном казане» – вечно друг другу (это после того, как он меня выучил) оппонировали. Но именно Нурбулат открыл мне глаза на тот мир истории и этнографии, да и политологии тоже, о котором я даже не подозревал. Чтобы смотреть дальше уже собственными глазами.
Берденников – член Союза писателей СССР, у него, говорят, хорошие книжки, сам не читал. Он из Караганды, переехал в Алматы, потребовал у своего земляка Мизинова нас познакомить. И вот я где-то с год регулярно ездил к нему, сидели на маленькой кухне, и он меня учил Истории – уже не казахской, а всемирной. И философии – тоже сквозной, через всю историю. Включая историю и философию религий, как основы всего. Потрясающе интересно было поначалу, а по ходу вникания сам тоже начал что-то вякать, вплоть до яростных споров. А Владлен уже тогда сильно болел, и его все больше уносило в области сверхъестественного, на поиски всемирного Духа-Разума. Что я нахально осуждал – не дорос, наверное. Потихоньку расстались, но он – тоже Учитель.
И здесь еще одно ответвление, предшествующее непосредственной публичной схватке между Рахатом и «младотюрками» – отставка Гульжан Ергалиевой с поста директора Межгосударственной телекомпании «Мир». Рахатовские СМИ раскрутили тему беспошлинного импорта окорочков, Гульжан активно отбивалась, но с должности ушла.
Познакомились же мы с ней чуть раньше, в ходе празднования 100-летия Мухтара Ауэзова в Семипалатинске, в сентябре 1997 года, куда Мурата даже не пригласили. А Гульжан как раз тогда дала ему работу в «Мире», для Мурата это было важно, в ее же положении это был – поступок. А когда мы собрались в Семипалатинск, она дала нам хороший такой микроавтобус с международными номерами, и мы с Муратом поехали своим ходом.
На всех подряд постах ГАИ нас останавливали, куда-то звонили, по полчаса держали, но пропускали. И вот уже глубокой ночью я, наконец, заснул, просыпаюсь от света в глаза, чей-то голос требует выйти из машины и пройти в помещение. Деваться некуда – выходим, проходим. А там накрыт стол и начинается торжественное мероприятие в нашу честь – часа в четыре утра. На прощание этот ГАИшник берет с нас обещание на обратном пути опять быть у него, что мы и сделали. Поселок Таскенсу, кажется, мы там даже переночевали, и туда же потихоньку подтянулся и кое-кто из районного начальства.
Сама Гульжан в Семипалатинск прилетала и улетала самолетом, а там пригласила нас на обед – тоже демонстративный поступок.
***
© ZONAkz, 2017г. Перепечатка запрещена. Допускается только гиперссылка на материал.